Иван Сабило - Крупным планом, 2006[роман-дневник]
Позвонила дочка, она тоже видела крушение авиалайнера. Переживает. Спросила о дочери Валентина Григорьевича. Я сказал, что ей, наверное, лет за тридцать, она музыкант, окончила Московскую консерваторию по классу органа. Больше я ничего не знаю.
10 июля. В стране траур по жертвам авиакатастрофы. Из уважения к погибшим запретили рекламу по радио и ТВ. Горькая, но передышка. Впрочем, реклама — не самое худшее, что показывает у нас ТВ. Часто кажется, что именно тут скопились все недалёкие, ограниченные люди России.
Бывают, правда, исключения. По ТВ шёл фильм «Марш-бросок» — о наших ребятах, воюющих в Чечне. Хотел выключить, но интонация ведущего остановила. И понял, что это один из немногих фильмов, созданных в традиции добротного советского кино. Во время демонстрации фильма бегущая строка объявила, что в перерыве будет важное сообщение. И вот оно: «В Ингушетии уничтожен один из главных бандитских вождей — Шамиль Басаев». Показали, как директор ФСБ Патрушев докладывает об этом Путину. Президент назвал это возмездием и рекомендовал Патрушеву представить участников операции к Государственным наградам.
А было так: бандитский КАМАЗ, гружённый взрывчаткой, в сопровождении двух легковых машин, мчался по дороге в Ингушетии. Возможно, к месту будущего теракта (15 июля в Петербурге должен открыться саммит Большой восьмёрки). Колонна остановилась якобы для перегрузки взрывчатки. И в это время КАМАЗ взорвался. Вместе с Басаевым убиты ещё трое боевиков. Бегло сообщили, что это был удар ракеты.
В конце января 2000 года, во время очередной чеченской войны, я участвовал в работе Пленума правления Союза писателей России, который проходил в Чечне. Решено было захватить с собой подарки для наших воинов и чеченских детей. Я уложил в сумку два блока сигарет, тёплый свитер, две пары носков из собачьей шерсти (у нас тогда была чёрная пудель Дуняша), а также книги и конфеты для школьников.
С аэродрома имени Чкалова, что в Подмосковье, более ста писателей прилетели на военном самолёте в Моздок, оттуда на гигантском вертолёте — в Гудермес. Здесь мы разделились на несколько групп. Две из них отправились в Урус-Мартан и в Шали. Нашей целью было встретиться с чеченской интеллигенцией и обсудить вопросы дальнейшего сотрудничества, чтобы внести свой вклад в установление мира в этой несчастной республике.
Мы, оставшиеся в Гудермесе, покинули вертолёт и отправились в школу для проведения встречи. У школы нас встречает детвора, ко мне подбегает смуглолицый пацан лет 12-13-ти, хватает за руку:
— Привёз что-нибудь? Нам, если приезжают, всегда что-нибудь привозят.
Я угощаю его шоколадом, он разворачивает фольгу, с хрустом ест.
— В каком классе учишься?
— Уже в третьем.
— А сколько тебе лет?
— Тринадцать.
— Надо бы в шестом или в седьмом?
— А, когда такое творится, не до книжек.
— О чём же ты мечтаешь?
Несколько шагов идёт молча. И вдруг со страстью:
— Чтобы поскорее исполнилось 16. Тогда возьму автомат и пойду убивать русских!
И отбежал от меня.
О своём разговоре с подростком я поведал учительнице этой школы, когда вместе с нею направлялись в актовый зал. Она не удивилась, сказала, что такое поведение мальчиков-чеченцев у них в порядке вещей. Им вбили в головы, что каждый из них должен быть защитником родины — такова воля Аллаха. Они даже смерти не боятся и рады отдать жизнь за высокое звание шахида.
Не успели собраться с учителями, врачами, творческой интеллигенцией в актовом зале, только начали разговор, как распахнулась дверь и перед нами предстал военный комендант Гудермеса генерал Бабич. Окинув пристальным взглядом собравшихся, приказал срочно освободить школу.
Потом мы узнали, что боевики между школой и комендатурой поставили ЗИЛ- бензовоз с 5-ю тоннами бензина, к тому же начинённый мощной взрывчаткой, и собирались взорвать. От школы и комендатуры остались бы рожки да ножки, а от нас и того меньше.
Вечером летели низко над землёй в Моздок на том же вертолёте с погашенными огнями. В иллюминатор я видел, как внизу, на земле, там-сям полыхает пламя — как будто горят кроны огромных деревьев. Спросил у сопровождавшего нас полковника — что это? Подумав, он ответил:
— Костры. Наверное, бойцы греются.
Однако наш разговор услышал ещё один сопровождающий, генерал-майор. И уточнил:
— Полковник шутит. На самом деле горят незаконно задействованные буровые, а также минизаводы, перерабатывающие нефть. Наши сами подожгли, чтобы не допустить незаконного разбазаривания нефти и не дать возможности боевикам реализовать её для своих преступных целей.
В салоне вертолёта стояла тревожная тишина. Каждый понимал — достаточно одной «иглы», чтобы все мы оказались на том свете.
В Моздоке, в одной из воинских казарм, где не менее чем на роту коек, встретились с командующим российской группировкой войск в Чечне — генералом Виктором Германовичем Казанцевым. Только с ним. Ни солдат, ни офицеров не пригласили. Узнав, что среди прибывших писателей есть питерцы, Казанцев обрадовался — он в юности учился в Ленинградском командном училище имени Кирова. Он ответил на множество вопросов, главным из которых был — когда кончится война в Чечне?
— Скоро, — сказал он. — У нас такие бойцы и офицеры, что скоро.
За небогатым «полевым» ужином мы сообщили, что привезли подарки, и спросили, как их вручить.
— Оставьте здесь, — сказал генерал. — Завтра мы с благодарностью передадим их от вашего имени.
Внешне он был похож на мужа моей родной тётки Нади. Прямо вылитый Семён Родионович. Позже я узнал, что генерал армии Казанцев и в самом деле белорус, родился и вырос в Брестской области.
Писатели, принимавшие участие в выездном Пленуме в Чечне, были награждены медалью Министерства обороны РФ «За боевое содружество». Это моя самая почётная награда.
Узнав, что «бригадный генерал» Шамиль Басаев, наконец, угомонился, я пожалел его и подумал о том, как он предстанет пред очи Аллаха. Простит ли Всевышний этому мяснику сотни убитых им женщин и детей Будённовска, Волгодонска, Беслана, Театрального центра на Дубровке?..
12 июля. В Санкт-Петербургскую писательскую организацию пришёл факс из МСПС. В нём просьба подписать заявление (для суда), что 13 марта 2003 года в Москве не было заседания Исполкома МСПС, на котором принималось бы решение о продаже части строений «Дома Ростовых».
Конечно, не было. 13 марта мы, сначала в конференц-зале МСПС, а затем в Большом Кремлёвском Дворце, праздновали 90-летие Сергея Владимировича Михалкова.
Его первый зам Арсений Ларионов сляпал дело о якобы состоявшемся в этот день заседании Исполкома, на котором было принято решение о продаже нескольких строений. Подделал подписи его членов, в том числе мою, и продал их по баснословно низкой цене, но и она составила немалую сумму — около 5 миллионов рублей. Фирма, купившая строения, тут же перепродала их. Сейчас ведётся следствие по этой афере, а значит, нужно участвовать в его работе, чтобы вернуть похищенное.
